О знании иностранных языков(о п я т ь 25).

on понедельник, 11 августа 2008 г.

Ничего нового. Просто мне к а ж е т с я исправили связь и велели подольше поэкспериментировать с Интернетом.
Ну, я и пошла знакомыми маршрутами : Машенька, Ася, Надя.
Первые две пишут на английском, третья вообще не пишет.
Погрустила я, а потом вспомнила, как я иврит учила. Пыталась прочитать любую наклейку, надпись и т д.
Помню, был такой случай.
Я осталась ночевать у моей сестры, Миша тогда работал в ночную смену, и мне совсем не хотелось быть дома одной.
Мой племянник Мики в то время был в армии, его комната пустовала. Вот в той комнате я и расположилась.
Заснуть не могла. Тогда я стала читать все наклейки, которыми был щедро украшен большой шкаф в комнате племянника.
Читала, понимала не всё, но одну наклейку я запомнила навсегда, если писать русскими буквами, то написано было так: Паб кибенимат. Но было написано на иврите.
Утром я спросила у племянницы, что это означает. Она мне сказала: Есть такой пивной бар в Тель Авиве. Я ей объяснила, что это не самое приличное название. Лиля, моя племянница, пообещала мне узнать, отчего такое название.
Через несколько дней она мне ответила.
Оказывается, хозяин Паба, между прочим по- русски не знает ни слова, услыхал, что после приезда многих из СНГ-СССР, стало часто звучать такое словосочетание :лех кибенимат. Всех посылают по определённому адресу, но никто не знает куда именно.
Вот он и назвал свой паб , чтобы все, кого посылают, шли к нему.
Я иногда рассказывала эту историю своим знакомым и видела, что не все мне верят.
А сегодня прочитала рассказ Дины Рубиной на ту же тему.
Можно дать ссылку на рассказ, но я приведу его здесь полностью.


Дина Рубина

"Я НЕ ЛЮБОВНИК МАКАРОН",
или кое-что из иврита
Предотъездный ажиотаж в Москве вокруг многочисленых курсов по изучению иврита.
Не помню — кто из моих приятелей обронил после первого занятия: "Как вообще сознание русскоязычного человека может воспринять язык, на котором неприлично звучащее слово "ялда" означает — "девочка"?
И вот — приезд, Иерусалим, обязательный "ульпан" — курсы иврита...
Что там "ялда", доложу я вам (которая, кстати, через каких-нибудь два-три урока бегло и просто произносится всеми как "елда")! Что там невинная "ялда", повторяю, если наш преподаватель — неулыбчивая религиозная женщина в парике, в глухом, под подбородок, платье с длинным рукавом (в июле), каждые три минуты бодро повторяет непристойное слово "схуёт", от которого напрягается и переглядывается вся группа.
Вдруг Хана прервала свою речь, по-видимому заподозрив, что мы не все понимаем.
— Как будет по-русски "схуёт"? — спросила она на иврите, оглядывая класс. Повисло секундное молчание и один из учеников, пожилой доктор исторических наук, сказал в тишине мрачно:
— Да так и будет...
И все расхохотались.
Впоследствии выяснилось, что Хана, добрейшей души человек, рассказывая о непростой жизни в этой стране, просто советовала всем нам хорошенько изучить свои права (они же "схуёт") с тем, чтобы во всеоружии вступить в борьбу с пресловутым чудовищем — вездесущей израильской бюрократией.
И просто неловко вспомнить, как по приезде в Иерусалим я отказалась от прекрасной съемной квартиры — (редкая удача, наплыв репатриантов, все квартиры нарасхват) — только по одной причине: дом, в котором маклер предлагал нам снять эту квартиру, стоял на улице Писга. Я представила себе, как сообщаю свой адрес московским друзьям, и как, посылая письма, они выводят на конверте: Pisga — strit...
Нет-нет, сказала я маклеру, эта квартира мне не подходит.
Вид из окна, знаете ли, спальни, не очень, знаете ли, не фонтан...
(Между прочим, "писга" означает — "вершина". Я потом жила в поселении, которое называлось "Вершины" — во множественном числе — "Псагот". И ничего. Очень любила это место.)
Но в по-настоящему идиотское положение я попала месяца три спустя после приезда.
У меня заболел зуб, и приятели порекомендовали хорошего зубного врача, не забыв предупредить меня, что Фирочка (именно так!) — женщина религиозная, в высшей степени деликатная, прекрасно воспитанная и щепетильная до чопорности.
Таким образом, мне намекали, чтобы у Фирочки я не давала воли своему языку и своей свободной манере выражаться. Какой там выражаться, отмахнулась я, рта не могу раскрыть, всю ночь по стенкам гуляла.
Фирочка и вправду оказалась приятнейшей особой — с круглым улыбчивым лицом, ласковым голосом и убаюкивающей речью.
"Откроем ротик... — бормотала она нежно, колдуя над моим зубом, -... сейчас откроем зубик... положим ватку с лекарством... поставим пломбочку... полощите ротик..." и т.д.
Я расслабилась. Я, можно сказать, совсем размякла. Ангелы, кроткие ангелы реяли надо мной, и один из них — в белом халате — нежно овевал меня крылами...
Наконец я покинула кресло. То, что у зубного врача может быть совсем не больно, само по себе было ошеломляющей новостью. Все еще пребывая в сферах небесных, я достала из сумки чековую книжку, ручку и, почти без усилия придав голосу интонацию кротости, приличествующей этому религиозному дому, спросила:
— Сколько я должна вам выписать, Фирочка?
Не меняя лучезарного выражения на лице, Фирочка ласково сказала:
— Можете выписать дохуя...
Моя рука над чековой книжкой окаменела. Умолкла музыка небесных сфер. Все смешалось в доме Облонских.
Повторяю — я далеко не ханжа. Я, можно сказать, человек циничный, крепкое слово ценю и употребляю, но... В нужном контексте, помилуйте, в соответствующем окружении близких по духу людей и, главное — к месту. Так сказать, ложка к обеду.
Не поднимая глаз от бланка чековой книжки, я сказала суховато:
— Ну... столько у меня нет. Но если вы назовете определенную сумму, то я выпишу чек.
Взглянув на Фирочку, я впервые в своей жизни увидела физическое воплощение литературного штампа "алая краска залила ее лицо". Фирочка стала даже не багровой — фиолетовой. Крупные капли пота выступили на ее высоком опрятном лбу. Я испугалась за ее давление.
— Боже мой! Боже мой! — вскрикнула она, всплеснув руками, — Что вы подумали?! Чек "дахуй", это значит, "отсроченный чек", а вы подумали... в моем доме..!!
Бедная! Движимая религиозным чувством сострадания неимущей репатриантке, она хотела облегчить мне условия выплаты. Хорошая штука — отсроченный чек. Выписываешь его сию минуту, а деньги со счета в банке сходят через месяц или два.
Словом, я оскандалилась.
Мои приятели сказали на это — сама виновата, мы тебя предупреждали, что дом приличный, а ты со своими замашками...
Что касается отсроченного чека, — тут я уже навсегда держу ухо востро, и меня провести не так просто. И вообще — как услышу незнакомое словосочетание на иврите, в котором явственно слышны знакомые русские слоги или даже слова, стараюсь помалкивать или, по крайней мере, реагировать осторожно. Правда, и тут случались накладки.
Однажды в поликлинике, в очереди к врачу со мной разговорился старичок, одинокий репатриант. То, сё,— как всегда, разговоры у эмигрантов, особенно пожилых, особенно одиноких, особенно неимущих, крутятся вокруг темы "где еще что можно получить". Он говорил, я вежливо слушала вполуха. Он рассказывал о благотворительной столовой, в которой бесплатно кормят стариков-репатриантов.
Этим же вечером нас пригласили в гости. Семья адвокатов, в Израиле лет уже тридцать, люди респектабельные. За ужином речь шла о колоссальных благотворительных суммах, перечисляемых сюда американскими еврейскими общинами. О том, как эти суммы контролируются и на что идут. Словом, как всегда — о злоупотреблениях израильских чиновников.
Тогда я встряла, как обычно со мною бывает, — некстати. Полезла защищать этих чертовых чиновников. А вот, говорю, есть благотворительная столовая.
Хозяин дома небрежно так пожал плечами, закуривая.
— А, — говорит, — да. Тамхуй.
Черт меня потянул за язык.
— Что, — спрашиваю сочувственно, — плохо кормят?
— Да нет, почему — плохо? Кормят хорошо. Только это не выход из положения.
Тогда я и сообразила, что слово "тамхуй", собственно, и означает — "благотворительная столовая". (Обыгрывая непристойность для русского уха звучания некоторых слов в иврите, можно было бы привести немало примеров. Что стоит, например, одно только слово "ибуд" ("потеря")? А, производное от него — "ибадти" — ("я потерял")?
Но мне не хотелось бы приводить их здесь только ради легкой усмешки читателя. В любом языке есть слова, воспринимаемые с трудом носителями других языков. Важно то, как влияет на человека чужая языковая среда в совершенно новой реальности.)
В совсем уже запредельную ситуацию я попала месяца два спустя после приезда.
С моим хорошим приятелем — историком и журналистом Мишей Хейфецем мы ехали в автобусе в Тель-Авив, на писательский семинар. Сидели через проход друг от друга и, надо полагать, громче принятого разговаривали. Впереди нас сидел почтенный господин лет шестидесяти, который время от времени оборачивался и внимательно на нас с Мишей посматривал.
В один из таких его оборотов, когда на нас вновь остановился пристальный изучающий взгляд, Миша, улыбнулся и спросил доброжелательно:
— Ата (ты) — мудак?
Я онемела.
Во-первых, это неожиданное, неоправданное, чудовищное хамство по отношению к пожилому человеку так было несвойственно Мише!
Во-вторых, непонятна была Мишина доброжелательная улыбка, сопровождающая хамский текст, — она усиливала циничность оскорбления.
И, в третьих — откуда израильтянин вообще мог знать это исконно российское словечко из сленговых пластов последних лет? И почему Миша уверен, что тот его знает?!
На какую-то долю секунды я почувствовала дурноту нереальности происходящего.
И в этот момент, так же доброжелательно улыбнувшись, почтенный господин охотно откликнулся на иврите:
— С чего это вдруг я — мудак? Я вовсе не мудак.
И отвернувшись, уставился в окно на дивный пейзаж, бегущий вдоль шоссе.
— Так вот, — увлеченно продолжал Миша Хейфец, как ни в чем не бывало, снова обращаясь ко мне, — я, значит, иду в Центральный архив...
— Миша... — пролепетала я, впервые в жизни ощущая буквально, что значит выражение "поехала крыша", — Миша, за что ты обозвал этого человека?
— Кого? — изменившись в лице, спросил Миша. — Как — обозвал?
— За что ты обозвал его "мудаком"?
Хейфец напрягся и... расхохотался.
— "Мудъаг"! — повторял он, хохоча, — "мудъаг" — "обеспокоен"! Я спросил его — не обеспокоен ли он чем-то. Он ответил: с чего это вдруг мне беспокоиться?
Однако, живешь-живешь, и привыкаешь... Более того — постепенно теряешь чувствительность "русского уха" к звучанию слова, начинаешь прилагать немыслимые усилия, чтобы не засорять речь привычными названиями на иврите. И это, поверьте, действительно требует значительных усилий, потому что иврит — как язык — более "удобен" в употреблении, сжат, краток, ёмок.
Отрывок из Пятикнижия на иврите занимает на странице, скажем — три-пять строк; перевод на русский того же отрывка занимает почти всю соседнюю страницу.
Гораздо проще, рассказывая о знакомом, которого на службе перевели в статус постоянного работника со всеми вытекающими из этого статуса льготами, — сказать "он получил "квиют", чем вот так, как я — двумя строками выше — объяснять это по-русски.
Гораздо быстрее сказать "мисрад-клита", чем " министерство абсорбции новых репатриантов". Посопротивляешься с полгода, а потом и рукой махнешь. Жизнь плотная, не до разговоров, ну его — так проще. Вот и слышишь то и дело в автобусе разговор двух, вполне российского происхождения, особ:
— Я говорю "менаэлю" (начальнику): пока я не подпишу "хозе" (договор) со всеми "тнаим"(условиями) — я работать не стану. Я без "пицуим" (денежной компенсации при увольнении), без оплаченных "несиёт" (поездок на работу), без "битуах леуми"(национального страхования) и без "купот-гимел" (пенсионных касс) не буду работать!
До отъезда мне несколько раз попадались книги ивритских писателей, переведенные на русский язык. Одна была из жизни мошава — сельскохозяйственного поселения. Жители мошава назывались "мошавники". Я читала и содрогалась. Как же не чувствует переводчик, думала я, что это слово ассоциируется в русскоязычном сознании сразу с тремя словами: "мошенник", "шавка" и "мошонка"!
Прошло несколько лет, и я совершенно спокойно слушаю в последних известиях и про мошавников, и про кибуцников. Да что там! — абсолютно не моргнув глазом перевариваю какое-нибудь "мемшала мехуевет" (правительство обязано).
Я даже привыкла, наконец, к тому, что имя моей дочери Евы звучит в настоящем, первородном варианте как "Хава" (правда, с ударением на последнем слоге). Мне уже не слышится в звучании этого имени словечко провинциальных лабухов — "хавать". Я уже не морщусь, когда звонит ее одноклассница и спрашивает Хаву. Я просто вежливо отвечаю, что Хавы нет дома. Больше не ассоциирую. Сознание отсекает. Сознание раздваивается и живет отдельной — русской жизнью — дома, в кругу близких друзей.
Мимо меня течет густая плотная река жизни на иврите. По необходимости я вступаю в эту реку и осторожно плыву мелкими неуверенными гребками, никогда не заплывая на глубину — боюсь утонуть.
Вот и сейчас, сижу за компьютером, а в соседней комнате ссорятся на древнееврейском дочь и сын. Они долго и подробно выясняют отношения, прибегая к сложным словесным выкрутасам (большинство из них я не понимаю и не вдаюсь); это совершенно не похоже на русскую ругань — иные принципы словообразования.
И я уже не расстраиваюсь, я смирилась — у них свой язык, у меня — свой.
Вот только пытаюсь еще — довольно жалко — "качать права" в собственном доме. — "Со мной — только по-русски!" — кричу я в ответ на ту или иную, обращенную ко мне фразу на иврите. И они пытаются, бедные. "Хочешь макарон?" — спрашиваю я дочь, и она отвечает смиренно: — "Нет, спасибо. Я — не любовник макарон." Или, когда мне звонят и, попадая на дочь (голоса похожи), спрашивают: "Это Дина?", она отвечает терпеливо: — "Нет, это ребенок от Дины. Она не находится". Как говорит мой муж ядовито: "за этим, кажется и ехала, голубушка?"
Кстати, есть слова в иврите до смешного похожие и по смыслу и по звучанию на русские. Например, слово "нудник", означающее просто — "зануда". Израильтянин, мой сосед, прогуливая своего кобелька, не обделяющего вниманием ни одной суки, говорит горделиво:
— У (он) романтик ве (и) нудник!
Что касается настоящего русского мата в полнокровной повседневной жизни израильтян, то он тоже имеет место. Да и как же иначе — страну эту строили, главным образом, выходцы из России, люди, поди, не чуждые традиции ядренного русского слова. А условия жизни в Палестине начала века, губительный ее климат и непростые, мягко говоря, взаимоотношения евреев с арабским населением очень и очень располагали к широкому употреблению глубинного матерного пласта русского фольклора.
Правда, с течением времени смысл того или иного выражения сместился, как-то смазался, пожух.
Например, очень распространенное здесь выражение "лех кебенимат" означает всего навсего что-то вроде — "иди к черту".
В Тель-Авиве даже есть ресторанчик — "Кебенимат".
Не была там ни разу. Не знаю — что подают

7 коммент.:

Nadia Yeremenko комментирует...

Очень понравилось. Читала вслух. Нам всегда Дина Рубина нравилась ! Спасибо !

Irina комментирует...

классно, однозначно!

АLEKSANDRA комментирует...

я писала какое-то время по-русски тоже, но не было реакции, и я подумав что труд пропадает за зря бросила.
По-французски народ радовался и просил есчо...
если хотите буду писать и по-русски
истории классные, Рубина смешная

Анонимный комментирует...

Старый анекдот:
В духовной семинарии экзамен по немецкому яз. Экзаменаторы - трое в рясах. Дают задание прочесть и перевести немецкий текст: "Этические и поэтические произведения Гете". Семинарист читает: "Етише унд поетише гебунде фон Гете.". Экзаменаторы:
1-й - Зело матерно.
2-й - Читает плохо, переводит правильно.
3-й - Экий сатанинский язык, ан есть в нем что-то нашенское.

Борис Е.

Анонимный комментирует...

3.Не переводите иноязычные фамилии
(Старый анекдот в моей обработке)

Прибежал Петро к Чапаю и попер:
- Нам депеша – вызывают «на ковер».
Не пойму я только подпись – кто такой.
Хер какой-то подписался голубой.

-Ну ты, Петька бестолковый идиёт.
И трещишь, как будто Анкин пулемет.
Видно мало бил тебя я по мордам.
Подписал товарищ БЛЮХЕР, кмандарм.

Борис Езриль. август 08

Анонимный комментирует...

Новый анекдот в тему:

Русская телка вышла замуж за американца и благополучно эмигрировала.
Английского она не знала, но в быту прекрасно могла объясняться жестами.
В один прекрасный день она отправилась к мяснику за куриными ножками.
Немного покудахтав и помахав руками как крыльями, она показала на свои
бедра. Мясник сообразил быстро, и принес ей куриные окорочка. Примерно
через неделю она снова пришла в тот же магазин, на этот раз за куриными
грудками. Процедура повторилась, только в конце она расстегнула блузку и
обнажила грудь. Мясник ей вынес куриные грудки. В третий раз ей
понадобились сосиски. Для этого она быстренько забежала домой за мужем,
привела его в магазин, и... о чем это вы таком пошлом подумали? Муж-то
прекрасно знает английский!


Это не я сочинил. Борис Езриль.

Челита комментирует...

Какие люди!
Жаль только, что комменты так поздно появились, только я об этом и знаю и читаю.
Боря, мне очень нравятся твои сочинения, Мише - ещё больше.
Аналогичный случай: вшколе учили назывния месяцев на украинскомя зыке. Все названия поддавлись логике, и их можно было запомнить, но на последнем, на декабре получалась осечка.
Хочешь знать продолжение?

Отправить комментарий