Что-то слышится родное(и до боли знакомое) Плагиат?

Song My Jewish girl
Песня написана в 1922 году композитором Шоломом Секундой на слова Аншеля Схора.
Песня дается в исполнении Klezmer Conservatory Band's на языке идиш.
Имеется русский вариант этой песни,где использована музыка композитора Шолома Секунды.
Это "Москва златоглавая",
В видеосюжете дан отрывок из этой песни в исполнении Надежды Кадышевой.

Оказывается, и в России могут посмеяться над собой. А я думала, что только израильтянам это свойственно.

Умение посмеяться над собой говорит о том, что всё не так безнадёжно.

Общение с родственниками

Моя тётя Женя, 90-летие которой мы отмечали всего полгода назад сломала шейку бедра.
Но она-героическая женщина. Перенесла сложнейшую операцию и уже ходит.
И вот сегодня  мы(спасибо Аллочке и Гарику) наконец-то  смогли навестить тётю.
Я не стала фотографировать никого, а просто  себе на память  решила  записать фрагмент нашей беседы, что и пытаюсь сейчас  сделать.

Бывших чекистов не бывает.

Миша, бывший чекист, давно находился в заслуженном маразме. Конечно, ехать в Израиль он бы никогда не согласился, ибо всю жизнь слово "сионист" использовал как ругательство и пугал им всех родственников. Поэтому ему сказали, что семья переезжает из Ленинграда в Кишинев: Миша там родился, там производил первые обыски и аресты, поэтому о городе сохранил самые теплые воспоминания и мечтал в нем побывать перед смертью. Маленький, сморщенный, он был уже за пределами возраста и очень походил на пришельца, но только не сверху, а снизу.
- Дети, это уже Кишинев? - приставал он ко всем в шереметьевском аэропорту, а потом в Будапеште.
В самолете он всю дорогу продремал. Когда подлетали к Тель-Авиву, вдруг открыл глаза и, увидев в иллюминаторе синюю гладь, удивился:
- Разве в Кишиневе есть море?
- Есть, есть - успокоил его Борис, - это искусственное море.
- А-а, Братская ГЭС, - догадался Миша.
Когда приземлились, его разбудил гром оркестра. Он удивился:
- Чего это они?
- Это тебя встречают, - объяснил ему кто-то из внуков.
Миша растрогался:
- Еще не забыли! Он вспомнил сотни обысканных квартир, тысячи арестованных им врагов народа и гордо улыбнулся: - Хорошее не забывается!
Когда спускались с трапа, к нему подскочил репортер телевидения:
- Вы довольны, что вернулись на свою Родину?
- Я счастлив, - ответил Миша, от умиления заплакал, пал на колени и стал целовать родную землю.
Этот эпизод отсняли и показали по телевидению. Миша был счастлив и горд, он вслушивался в ивритские слова "саба", "оле хадаш", "савланут" и вздыхал, что уже окончательно забыл молдавский язык.
- А ты смотри Москву, - посоветовал ему Борис и включил русскую программу. Шла передача "Время". На экране показали очередь у израильского консульства на Ордынке.
- Куда это они? - спросил Миша.
- Тоже в Кишинев, - ответил Борис.
- Кишинев не резиновый, - заволновался Миша. - Что, у них других городов нет?.. Свердловск или Якутск, например?
- Они торопятся в Кишинев, чтобы не попасть в Якутск, - буркнул Борис.
Миша долго не мог успокоиться.
- Сидели, сидели, а теперь все ко мне в Кишинев!.. Раньше надо было думать, раньше!
С утра до вечера он дремал на балконе, наблюдал, прислушивался и снова дремал. Ничто не вызывало его подозрений: звучала русская речь, продавались русские газеты, из раскрытых окон гремело русское радио.
- Румынов много, - сообщил Миша, увидев толпу арабов, - надо закрыть границу.
Раздражали его и вывески на иврите:
- Почему на русском пишут меньше, чем на молдавском?
- Это их республика, их язык, - втолковывала ему Рита. - Зачем им русский?
- Как это зачем? - возмущался Миша. - Затем, что им разговаривал Ленин.
- Скоро все по-русски заговорят, - успокоил его Борис, - даже они. - Он указал на двух чернокожих евреев из Эфиопии.
- А это кто такие? - испуганно спросил Миша.
- Тоже молдаване.
- Почему такие черные?
- Жертвы Чернобыля, - нашелся Борис, - прибыли на лечение.
- Да, сюда теперь все едут, - произнес Миша с гордостью за свой Кишинев. - Не зря мы за вас старались!.. Нет пьяниц - вот вам результат антиалкогольного указа!.. Витрины переполнены - это результат продовольственной программы+ А вы все ругаете коммунистическую партию, все недовольны!.. Вот она, Советская власть плюс электрификация всей страны!.. Мы наш, мы новый мир построим! Правильным путем идете, товарищи!.. От волнения он всхлипнул. - Дожил я, дожил на родной земле!
Снова пал на колени и стал целовать кафельные плитки балкона.

Александр Каневский(кажется,

но точно автор не я)

Вам это ничего не напоминает?

Шифровка на ИДИШ

Такой рассказ мне прислали сегодня.
По первым строкам рассказа я нашла  его  потом в Инете с помощью  ГУГЛа.

Вот и сам рассказ:

Где-то году в 1936-м в подмос­ковный дом от­дыха приехали три белорусских поэта: Янка Купа­ла, Изи Харик и Зелик Аксельрод. Причем, если Купала - действи­тельно белорус и классик белорус­ской литературы, то его спутники были отнюдь не славянского происхождения и стихи писали на родном им языке идиш. Отдых сразу пошел в правильном направле­нии, и уже к вечеру тре­тьего дня все взятые с собой деньги волшебным образом преврати­лись в головную боль и гору пустой стеклопосуды. Пришлось поэ­там тащиться на почту и давать слез­ную телеграмму в Минск, чиновнику по фамилии Лесин, ответственному за материальное благосостояние бе­лорусской литературы. Всплеск поэ­тического вдохновения, усугублен­ный голодом и похмельем, привел к тому, что телеграмма получилась в стихах и заканчивалась следующим эпохальным двустишием:
Мир без денег тесен,
Хоб рахмонэс, Лесин.
Загадочные слова «хоб рахмонес» не составляли никакой загадки ни для Лесина, ни для Купалы, как и для большинства жителей довоенной черты оседлости. В переводе с идиш это означает «имей сочувствие». Однако составители телеграммы не учли, что в Подмосковье, в отличие от родной Белоруссии, ни языка идиш, ни их самих никто не знает. Телеграфистка, прочитав бланк теле­граммы, сказала «подождите мину­точку», исчезла в глубине отделения связи и вскоре вернулась в сопрово­ждении молодого человека в мили­цейской форме.
Несмотря на анекдо­тичность си­туации, неприятности могли последовать более чем серьезные. Объяс­нять про язык идиш не следовало: первые зво­ночки в виде закрытия еврейских школ уже раз­давались. Необходимо было срочно придумать отмазку. И гениальный поэт Купала ее придумал.
- Товарищ, - сказал он милиционе­ру, - какой шифр, о чем вы? Это же просто подписи. Это наши фамилии в телеграмме. Вот он, - Купала указал на Харика - Хоб, а этот - он кивнул в сторону Аксельрода - Рахмонэс, ну а я - Лесин. Вот и всё.
Милиционер посмотрел на Харика и подозрительно переспросил: «Хоб?»
- Хоб, Хоб, - с готовностью под­твердил тот. - Белорусский писатель Изи Хоб.
Аксельрода милиционер не стал даже спрашивать. И так было видно, что фамилия Рахмонэс под­ходит к нему, как хорошо сшитый костюм.
Телеграмма была благополучно от­правлена, новоявленные Хоб, Рахмо­нэс и Лесин получили аванс за нико­гда не изданную книгу, и отдых продолжился. Увы, это был послед­ний случай, когда поэтам удалось об­мануть бдительность органов. Харик был арестован и расстрелян в 1937 году как член «троцкистско-зиновьевского блока», Аксельрод - в 1941-м. Купа­ла погиб в 1942-м при невыясненных обстоятельствах: разбился, упав в лестнич­ный пролет гостиницы «Москва»...

Рассказ о женской солидарности

*Фея тоже женщина*

Муж и жена, лет так за 60, празднуют свою 35 годовщину свадьбы
в маленьком ресторанчике. Цветы, музыка, романтика ...


И тут появляется фея и говорит:
- За то, что вы такие молодцы, уже 35 лет вместе, никогда друг другу не
изменяли, жили мирно и счастливо, я подарю каждому из вас по желанию.
Загадывайте, что хотите.


Ну, жена радостно озвучивает свое желание:
- Хочу в кругосветное путешествие со своим любимым мужем!
Бах! - и 2 билета на роскошнейший лайнер у нее в руках.


Очередь мужа загадывать. Он подумал и говорит:
- Это все конечно хорошо, романтика и вся фигня,
но такой шанс выпадает только раз в жизни, поэтому извини, дорогая,
но я хочу себе жену на 30 лет моложе.


Жена в шоке, фея в шоке - но желание есть желание ...
Бах! - и муж стал 92-летним стариком.
*
Мораль: Неблагодарные мужчины, помните, феи - тоже женщины!*

Опера Верди в Дизенгоф-центре в Тель-Авиве.

Стихи друга

Мужчине было лет под шестьдесят,
скрывала годы дама в блузе черной.
Но кто-то видел, как они сидят
обнявшись на скамейке санаторной.

И кто-то подсмотрел, как он цветы
ей преподнес с улыбкой виноватой.
И кто-то слышал, - он сказал ей «ты»,
под первою звездой голубоватой.

И кто-то проследил как в тишине,
забыв о дисциплине и отбое,
в запущенной аллее при луне
взволновано шептались эти двое.

А по утрам в лечебных корпусах
уже ползли по коридорам слухи:
мол седина белеет в волосах,
а бес в ребро! И шутки в том же духе.

Мол сильных чувств на свете не
найдешь,
и не бывает верности до гроба.
Зачем же осуждают молодежь,
когда теряют совесть эти оба…

Но как бы покраснели болтуны,
Узнав, что сорок лет они женаты,
Детей имеют, внуками богаты –
И до сих пор друг в друга влюблены!

Прислал Саша Шуманский
Кто знает автора?